Банда Тэккера - Страница 102

102

— У вас что, тоже слушается дело? — спросил он.

— Вроде того. Парня, с которым я работаю, забрали.

— А где вы работаете?

— У Коха. — Юноша видел, что имя это для Джо пустой звук. — Барни Кох, — пояснил он. — Он букмекер, а я у него подручный. Имейте в виду, если захотите поставить на лошадку. Я обслуживаю бары и бильярдные в том районе, — Бойла и прочие места. Если попадете в те края, обязательно встретимся.

Джо обещал юноше иметь это в виду и встал. Когда он ушел, юноша равнодушно посмотрел ему вслед. Его красивое, словно выточенное лицо не выражало ровно ничего. Но когда он увидел, что Джо садится рядом с Лео, он ухмыльнулся. Чтобы скрыть усмешку, он поднес ко рту платок, а затем громко высморкался.

Нет, думал Джо, просто он напоминает кого-то из моих знакомых. Сначала он предполагал, что парень из шайки Фикко и его подослали, чтобы узнать, чем кончится дело. Но рассказанная им история была вполне правдоподобна. Если он слишком охотно ее рассказал, то, видимо, потому, что считал Джо азартным игроком и хотел на нем заработать. Он просто напоминает кого-то из знакомых. Такие мальчишки вечно подражают людям, которых считают важными особами. А по правде говоря, эти так называемые важные особы часто сами копируют свои же собственные изображения в кино и газетах.

Тут объявили, что слушается их дело, и Джо перестал думать о посторонних вещах.

Помощник прокурора начал с предложения отложить разбирательство. Он заявил, что дело серьезное, что, возможно, речь идет не только о наказуемом проступке и что у него не было времени ознакомиться с материалами.

Уилок коротко возразил, что состава преступления здесь нет и было бы несправедливо заставлять его клиентов тратиться на залог. Судья Гаррет поддержал возражение защиты, и после этого Уилоку ничего больше не оставалось делать. Судья делал все за него.

Судья Гаррет скоро должен был выйти в отставку, Он хотел, чтобы его место получил сын. Этим рычагом и воспользовался Эд Бэнт, да еще тем обстоятельством, что судья Гаррет был обязан ему своей должностью.

Во второй половине дня Бэнт вместе с Уилоком наведался к судье, но только перед самым уходом упомянул о предстоящем деле. Прощаясь, он заметил вскользь:

— Сегодня Уилок должен выступать по одному делу, так вот оно для меня представляет некоторый интерес.

— А какое дело? — спросил судья.

— Да лотерейное дело, — ответил Бэнт. — Если вы сможете уделить ему внимание и это не слишком вас затруднит, я был бы вам весьма обязан.

Судья мысленно взвесил все «за» и «против». Ведь судья, как и всякий прочий смертный, вынужден участвовать в игре бизнеса и участвовать в расчете на выгоду. В иных случаях выгода совпадала с долгом судьи; например, когда поддержать свою репутацию было выгоднее, чем нарушить долг, или когда плата за нарушение долга была настолько мала, что из-за нее не стоило терпеть уколы совести. Но здесь, совершенно очевидно, речь шла о пустяковом деле. Лотерейные дела всегда пустячные. Однако это не значит, что плата за отступление от долга тоже будет пустяковая. Особенно в данном случае. За это уж стоит выдержать легкий щипок совести.

— Что ж, — сказал судья Бэнту, — если вы просите о личном одолжении, если вы лично в этом заинтересованы…

Но Бэнт прекрасно знал, что ему нет смысла компрометировать себя из-за такого пустячного дела.

— Лично я не заинтересован, — ответил он, — просто я был бы признателен, если бы вы сделали одолжение моему юному другу.

— Я так это и понял, Эд, — ответил Гаррет.

На этом разговор и кончился.

Баджли давал показания первым. Он изложил, как вошел в указанное ему помещение, обнаружил там десять человек, сидевших плечом к плечу за столом над кучами лотерейных билетов. В другой комнате еще шестеро работали на счетных машинах и над бухгалтерскими отчетами; перед ними тоже лежали лотерейные билеты.

— Один пытался бежать и был задержан, — сказал он.

Судья подробно и долго расспрашивал его, на каком расстоянии от билетов находились руки обвиняемых. Баджли, наконец, сказал:

— Насколько я помню, некоторые прикасались к билетам, а другие держали руки на столе, на расстоянии одного или двух дюймов от билетов.

— А я попрошу вас, — сказал судья, — постараться получше припомнить, кто именно касался билетов, а кто не касался.

— Я могу только сказать, что некоторые касались, а некоторые не касались, а кто именно, я не помню, ваша честь.

Судья нахмурился.

— Вы всегда так подготовляете дела? — спросил он.

— В тот момент меня поблизости не было, — ответил Баджли. — Я был занят с обвиняемым, который пытался бежать, и подошел к столу позже, когда агент сыскной полиции Иган уже приступил к описи вещественных доказательств.

К этому времени помощник прокурора уже смекнул, что тут происходит. В прокуратуре он проработал почти двадцать лет, чуть ли не с того дня, как его допустили к юридической практике. Его тоже беспокоил Холл. Он прекрасно понимал, что если Холлу удастся спихнуть Деккера, то и его положение станет весьма шатким, разве только он проявит себя как человек более или менее самостоятельный, способный работать не только по чужой указке. Однако заходить слишком далеко он тоже не мог. Деккер все-таки пока еще прокурор. И кто знает, может быть, когда кончится его срок, он будет переизбран.

Баджли повернул свои показания так, что теперь только от Игана зависело, дадут ли делу ход или прекратят его. Иган сидел выпрямившись на скамье свидетелей, глядел в одну точку и отвечал на вопросы так громко, что его голос разносился по всему залу. Он отвечал на вопросы, и только. При этом мысль его металась из угла в угол той западни, куда он попал.

102